Сергеюс Йовайша — заслуженный мастер спорта

Большой спорт и большие спортсмены... Что мы знаем о них? С парадной стороны весьма немало. И то, кто, где, когда и что выиграл, какими лаврами был увенчан. И то, в какой кто выступает форме, с какой точки особенно любит бить по воротам или бросать по кольцу.

Знаем мы и еще кое-что и нечто. Некоторые — даже очень много. Но и для них в большом спорте есть «белые пятна» — дела неведомые, о которых всё могут знать только те, кто их на себе испытает. Только спортсмены. О таких делах и вещах и пойдет этот разговор журналистки Ромы Гринбергене с заслуженным мастером спорта Сергеюсом Йовайшей.

— Среди всех мнений и суждений о больших спортсменах есть два противоположных. Одни считают, что они (спортсмены) избранники судьбы. Другие видят в их лице чуть ли не великомучеников, жертвующих всеми и даже собой во имя побед, которых от них ждут. Чье мнение ближе к истине?

— Истина где-то в середине. Что касается лично меня, то я считаю себя человеком, которому очень повезло в том смысле, что он в детстве сумел из всех ему доступных занятий выбрать то, от которого до сих пор получает массу удовольствия, и ни разу не пожалел о своем выборе. А ведь далеко не всем достается такой счастливый билет жизненной лотереи. Есть люди, для которых их работа и должность и впрямь ассоциируются с мучением, а некоторые и в свободное от работы время не могут найти чем заняться, чтобы сердце пело.

Но ради побед действительно приходится жертвовать многим. Нормальной домашней жизнью, возможностью выбирать, когда сходить в кино, на концерт или в театр, съездить в гости или пригласить гостей к себе — все это и многое другое решает строгий график тренировок, часов обязательного покоя и соревнований, а также расписания самолетов и поездов. Ради тех же побед приходится на тренировках трудиться до седьмого пота, а на играх — до постукивания в висках. Кроме того, при любой осечке каждый имеет право бросить в спортсмена камень критики, и кое-кто пользуется этим, не утруждая себя поисками истинных причин той или иной неудачи.

— Вы имеете в виду критику в адрес «Жальгириса» в этом сезоне?

— В этом тоже. Хотя надо признать, что на сей раз она в основном была справедливой, о главных причинах наших неудачных выступлений — слишком жестком календаре игр и травме Сабониса — «забывали» немногие. Но, к сожалению, в Литве о них, было, забыли в самом начале сезона. Не успели мы вернуться из Аргентины с межконтинентальным кубком, как сразу же без всякой передышки и реакклиматизации пришлось приступить к играм чемпионата страны. Мало того, без травмированного Сабониса. Пошли проигрыши. Один, другой. Я бы удивился, если бы их не было, потому что в то время выигрывать было выше наших сил. Что выиграли, выиграли через «не могу». И тут началось: команду стали обсуждать и осуждать все, кому не лень. Словом, для нас приземление с аргентинских небес было слишком болезненным, чтобы не иметь последствий. Несправедливые упреки раздражают, а раздражение в спорте — плохой попутчик. Вот со мной несправедливо поступили два года назад, а я до сих пор вспоминаю этот казус, и как только вспомню, хорошее настроение мигом улетучивается.

— Нельзя ли себе приказать «выбрось это из головы» и дело с концом?

— Уж сколько раз приказывал, но такие дела так просто не забываются. Многое забыл, а вот это не могу...

— Какое дело вы имеете в виду, если не секрет?

— Какой уж тут секрет. Вся Литва о нем знает, и вы, конечно, тоже. Только забыли. Это тот случай, когда меня в одном из литовских журналов объявили чуть ли не дезертиром, предавшим интересы «Жальгириса»... Впрочем, в 1985 году я, как никогда раньше, отчетливо испытал на себе, какая она капризная спортивная судьба: то золотом осыплет, то исподтишка удар нанесет. В середине марта того же года мы впервые завоевали звание чемпионов СССР. Эта победа стала вселитовским праздником, которого ждали 34 года, с тех пор, когда «Жальгирис»-51 победил в чемпионате страны. Все были готовы нас на руках носить, а мы — делиться своим счастьем с каждым. Моего счастья не омрачало даже то, что в решающей игре я получил травму — разрыв мышцы, Может быть, потому, что эта травма не помешала мне в самом конце игры уговорить тренеров выпустить меня на площадку и сделать трехочковый бросок, который оказался «золотым»? Величайшее желание выиграть в тот раз одержало верх над болью, разогретые пылом борьбы мышцы взяли на себя ношу пораженной. Но через неделю нам предстояла финальная игра на Кубок обладателей кубков в Гренобле. Врачи советовали мне туда вообще не ездить, а узнав, что все-таки еду, предупредили. «Только никаких уколов!» Впрочем, в Гренобль мы почему-то отправились без врача. Там играть я не смог, хотя усидеть на скамейке запасных было более чем трудно. Кубок к себе домой увезли баскетболисты ФК Барселоны. Потом был чемпионат Европы в ФРГ, где сборная СССР стала чемпионом, и мы — Арвидас Сабонис, Вальдемарас Хомичюс, Римас Куртинайтис и я — вернулись домой с золотыми наградами. Счастливые, довольные. А тут как гром среди ясного неба — статья, в которой черным по белому написано, что, мол, в Гренобле Йовайша смог бы играть, если бы согласился на укол, но он отказался, несмотря на то, что его присутствие на площадке было просто необходимо для «Жальгириса».

Последовавшие за статьей звонки и письма свидетельствовали о том, что некоторые болельщики в этот наговор поверили. Я стыдился выйти на улицу, мне казалось, что все смотрят на меня с презрением. Как на дезертира...

— Но вы сами-то знали, как там все было на самом деле?

— Да, я знал. И друзья мне верили. Но настроение все равно было мрачнейшее. И я решил отойти в тень — расстаться с «Жальгирисом», потому что не мог себе представить, как можно играть с клеймом дезертира. Три месяца не прикасался к мячу, а на уговоры вернуться в основном отвечал молчанием. Но «Жальгирис» начал новый чемпионат страны не лучшим образом. Я видел и чувствовал, что команде могу помочь и решил вернуться, тем более что время смягчило обиду. А знаете за какие аплодисменты я особенно благодарен каунасским зрителям? За те, которыми они встретили мое возвращение. Ведь я подумывал, не засвистят ли?..

— Однажды, возвращаясь после игры «Жальгириса» из Каунаса в Вильнюс, я превысила скорость. А тут автоинспектор. Нехорошо, говорит, гражданочка, превышаете, придется это в вашем талоне соответственно отметить. Строгий такой, недоступный. Но стоило мне сказать: «Знаю, что нехорошо, но радость разогнала — ведь «Жальгирис» выиграл», и его строгость как ветром сдуло. Расспросив, как там все было, он пожелал мне счастливого пути, ограничившись устным внушением: «Только в дальнейшем не нарушайте». Вот тогда-то у меня и возник вопрос: интересно, как обстоят дела с превышением скорости (не только в прямом смысле этих слов) у баскетболистов «Жальгириса» и имеют ли они вообще из-за этого неприятности, если уж при одном только упоминании об их победе даже мне автоинспектор сделал скидку?

— Чего греха таить: иногда превышаем... В основном по инерции, получаемой, скажем, при таких обстоятельствах. Подъезжаем мы к бензозаправочной станции, становимся в очередь, нас, конечно, узнают и тут же кто-нибудь говорит: «Да что же вы в очереди стоите! Езжайте вперед и заправляйтесь! Вам же некогда на такие дела время тратить». В магазине подобное тоже случается, на рынке тоже. А так как у нас чаще всего времени и впрямь в обрез, отказаться от любезности людей не всегда хватает духу. Так помаленьку и разгоняемся. Но главное здесь вот в чем: на какой свет едешь — зеленый или красный. На красный никак нельзя. Это грозит катастрофой. Мне запомнились слова Сергея Белова: «Знаешь, что я особенно ценю в Модестасе Паулаускасе? То. что он, будучи игроком, всегда знал, когда и где вне площадки нажать на «тормоза».

— Как у вас обстоят дела с «тормозами»?

— Однажды, было, подвели. Поэтому я так точно знаю, чем это грозит.

— А ваши товарищи по команде знают?

— Думаю, что да. Но, например, Арунас Высоцкас иногда слишком торопится жить. С Сабонисом это тоже случается. Они как бы забывают, что для баскетболиста главное — успеть сделать свое на площадке, а остальное подождет. Вот недавно получил письмо от своего друга бывшего игрока ЦСКА и сборной СССР Станислава Еремина. Он сейчас работает тренером в Сирии. Все, пишет, у меня хорошо, даже отлично, но «играй сколько сможешь — тренером поработать успеешь».

— Что больше всего утомляет в большом спорте — тренировки, игры, разъезды?

— Меня лично ни то, ни другое, ни третье, хотя от всего этого тоже устаешь. Для меня самая большая трудность— это та карусель разговоров, а также наговоров, которая крутится вокруг «Жальгириса». Чего только о нас не говорят и не пишут. В прошлую осень один киносценарист, взявшись за перо публициста и сославшись на рекламный буклет, изданный в Будапеште к прошлогоднему суперфиналу Кубка европейских чемпионов, объявил на всю Литву, что наша недисциплинированность уже беспокоит даже заграницу. А на самом деле речь в этом буклете идет всего-навсего о том, что Сабонис получал бы меньше фолов, играй он более дисциплинированно, и это, надо признать, правда.

— Даже специалисты расходятся во мнениях как лучше: подольше держать спортсменов на сборах, на загородных базах, или же по домам? А как по-вашему?

— Сборы на загородных базах гарантируют для всех игроков одинаковый режим, а это немаловажно. Но игроки люди разные. Вот Хомичюса перед важной игрой «закрывать» на сборах нельзя. Он перегорает. На меня это тоже стало действовать отрицательно, а в молодости было нормально. Так что оптимальный вариант — золотая середина, чтобы и молодым игрокам было хорошо, и старшим неплохо.

— Не задумывались ли вы над тем, почему нам до сих пор приходится радоваться даже тому, что сборная СССР выигрывает у американских студенческих клубов? Ведь наши резервы не меньше.

— Резервы — да, а вот всего остального побольше у американцев. У них действует целая баскетбольная фабрика, а у нас всего-навсего артели. Конкуренция в верхних кругах советского баскетбола небольшая. А американские баскетболисты, покорив одну вершину, стараются подняться и поднимаются еще выше, потому что им на пятки наступают молодые.

— Представьте себе, вам дается возможность заменить одно-единственное событие в жизни «Жальгириса» другим. Что вы предпринимаете?

— Первым делом «перечеркиваю» травму Сабониса. Если бы не она, в этом сезоне «Жальгирис» мог бы выиграть не только золотые медали чемпионата СССР, но и «Серебряную корзину» — Кубок европейских чемпионов. Мы об этом мечтали, и мечта была вполне реальной.

— В этом году «Жальгирис» стал чемпионом страны в третий раз подряд. И добился победы тогда, когда даже самые большие поклонники команды засомневались в ее возможностях. Были ли такие сомнения у вас? И что помогло «Жальгирису» совершить московское чудо — проиграв первый матч суперфинала в родных стенах, дважды обыграть ЦСКА в Москве?

— Сомнения, конечно, были. Но преобладала вера. Мы верили: если сможет играть Сабонис, победа будет за нами. После долгих и не очень-то удачных странствий по площадкам СССР и Европы основным игрокам команды была предоставлена возможность отдохнуть (некоторые игры чемпионата страны отыграла наша «скамейка»), и к суперфиналу «Жальгирис» подошел полный сил и решимости отстоять чемпионское звание. Ну а то, что «вопрос Сабониса» был решен лишь за час до первой московской игры, тоже было в нашу пользу. Эта новость подействовала на игроков ЦСКА, особенно на центровых, так, что они проглядели даже, что Арвидас, выступающий после полуторамесячного перерыва, в этой игре был далек от того Сабониса, который на площадке может всё. А мы, узнав, что ему разрешено играть, были на такой психологической волне, противостоять которой очень трудно. Словом, этот поединок мы в основном выиграли за счет психологического преимущества.

— А третий, решающий?

— В третьем многое решила отменная игра Сабониса, но психология тоже сыграла немаловажную роль. В первом тайме, обыграв нас на 17 очков, москвичи, видимо, решили, что дело сделано. А растеряв преимущество, занервничали. Правда, потом им удалось собраться с духом. Но дополнительную пятиминутку мы выиграли со счетом 10:0. А это, кроме всего прочего, говорит о том, что наш внутренний «мотор» был сильнее.

— Откуда эта сила?

— От тех тысяч поклонников «Жальгириса», чья любовь к нашей команде кажется беспредельной, и от нашего понимания, что на такую любовь надо отвечать соответственно. И еще оттого, что мы даже в самые трудные для команды дни остаемся коллективом единомышленников, способных прощать друг другу ошибки. говорить всю правду в глаза и не носить камней за пазухой.

По мнению одного из каунасских психологов, в играх нам очень помогает то, что у восьми игроков команды имеются сходные черты психологической структуры. Общему делу способствует и то, что мы дружим семьями, и что наш Владас Гарастас каждому из нас не только тренер, но и старший друг, умеющий выслушать и понять.

— У вас две специальности. Которую из них вы считаете основной?

— Основной я считаю спортивную. Ну, а образование инженера-экономиста мне не помешает. Спортивная работа тоже должна строиться на принципах экономики, чтобы окупалась по всем статьям.

Пока нет комментариев, смелее!