Георгий Мондзолевский рассказывает о ветеранах

Георгий Мондзолевский, заслуженный мастер спорта, двукратный олимпийскии чемпион.

С Нилом Фасаховым я познакомился на Спартакиаде народов СССР 1956 года. А еще раньше долетела весть: появился где-то в Татарии волейболист с совершенно необычной техникой, далекой от всяких стандартов манерой игры. Чем поражал Нил и что осталось в памяти до сих пор, так это именно необычность его действий в нападении. Тут были и хитроумные отвлекающие маневры и неожиданные обманные удары. Как никому другому. Фасахову удавались удары с места, без разбега, без специальной подготовки. Такие удары всегда ошеломляют противника своей неожиданностью.

Оригинальность же манеры игры Фасахова состояла в том, что у него вы не увидели бы и двух одинаковых ударов кряду. В одной и той же. казалось бы. ситуации, он всякий раз принимал разные решения.

Если бы сделать тогда кинограмму его удара, то она. наверное, повергла бы в ужас теоретиков. Он и замахивался, и бил по мячу совсем не так, как это делали волейболисты, изображенные на схематичных рисунках учебников. Бил же Нил поразительно сильно, точно и без малейшего напряжения.

Фасахов был одним из немногих волейболистов, умевших одинаково легко и естественно атаковать как правой, так и левой рукой, прыгал легко, словно кузнечик. Отражать его удары для блокирующих было поистине сверхзадачей.

Если в футболе или хоккее про форвардов, умеющих в нужный момент оказаться перед воротами соперника и забить мяч или шайбу, говорят, что у них есть некое особое чувство гола, то у Фасахова было на удивление развито чувство атаки. Он всегда был готов пробить самый неудобный мяч — без подготовки, даже стоя спиной к сетке, в невероятном прыжке, который, казалось, не стоил ему никаких усилий.

Мне как связующему лучшего партнера трудно было и пожелать — уж очень непривередлив был Фасахов к передачам: пробьет с любой — низкой. короткой, лишь бы она была дана не дальше метра от сетки.

Отличало Нила и абсолютное хладнокровие. полное спокойствие перед любым, даже самым ответственным матчем. На игру настраиваются по-разному. Я, например, чуть ли не за сутки заводил себя, прокручивая в уме возможные варианты предстоящей встречи, о них только и мог думать. Нил же в это время, устроив подушки бутербродом, то есть положив одну из них на голову сверху, безмятежно спал. Так умел он отключаться. давать отдых нервам.


Фасахов по обычным меркам поздно пришел в большой волейбол. Рано и закончил выступать — травмы выбили из строя этого большого мастера в самом расцвете его таланта.

Этот самобытный спортсмен с его неповторимыми ударами, вызывавшими восхищение у видавших виды знатоков волейбола, обладал и другим редким даром — величайшей скромностью. Уверен: попадутся ему на глаза эти строки, при встрече непременно скажет: «Ну и раскрасил ты меня...» Сам Нил был необыкновенным молчальником. Порой слова не выдавишь, особенно о том. что касается его великолепной игры.

Фасахов одинаково старательно относился к матчам чемпионата Москвы и чемпионата мира. Ему не нужно было напоминать, что сегодня, дескать, матч особенно важный: на площадке Нил всегда играл в полную силу, отдавал всего себя команде.

Таким был Нил Фасахов — игрок ставший сейчас отличным детским тренером.

---

Наверное, в каждой команде есть игроки не очень-то с виду заметные не так привлекающие внимание публики, как их внешне эффектные партнеры. К их числу, таких скромных, относился Виталий Коваленко. Это был нападающий, умеющий, как-то неброско, вроде бы между прочим, набирать множество очкоз в каждом матче. По нынешним понятиям он был бомбардиром первого темпа, постоянно угрожавшим противнику атакой.

Удары Виталия не выглядели так эффектно, как, скажем, удары Юрия Чеснокова, но зато не уступали им в эффективности. Когда уже под конец нашего пути в большом волейболе за него взялись статистики, оказалось, что Коваленко — один из самых результативных нападающих в нашей стране.

Виталий обычно не вызывал у соперников особых опасений. Будь он футбольным форвардом, к нему никогда бы не прикрепили персонального «сторожа». А «голов» наш Виталий, уверен, забил не меньше, чем самые известные бомбардиры отечественного и мирового волейбола.

С виду флегматичный, Коваленко буквально терзал блокирующих, ворча себе под нос после особенно удачного удара: «Ну вот. опять едва не вытащили мяч». Мы так и прозвали его ворчуном. Человек он был сложный. О таких говорят: с характером Принципиальный до крайности, он часто был чем-то недоволен. Теперь, с высоты прожитых лет, я понимаю ценность этого качества — оно, по существу, и является стимулом для движения вперед. Ведь Коваленко был недоволен прежде всего самим собой. А его недовольство всегда диктовалось интересами команды

Мы все любили его за простоту, не обижались на его постоянные розыгрыши и подначки: острая шутка могла только помочь в трудную минуту, разрядить обстановку в напряженной ситуации. Коваленко был предельно искренен с друзьями, когда к примеру, решалось что-то очень важное. говорил обо всем начистоту, не взирая на лица.


Под конец его пути в большом волейболе судьба уготовила Виталию коварный удар, он получил тяжелейшую травму. Вернуться в большой спорт в тридцатилетием возрасте, едва залечив разрыв ахиллова сухожилия, — такое под силу не каждому.

Расставшись с большим волейболом. Коваленко с головой ушел в науку. Трудно сказать, что любил он больше — спорт или науку, даже в самые удачные свои годы. Я не видел, чтобы кто-нибудь еще так одержимо вгрызался в учебники, как Коваленко. В день матча, бывало, вся команда отдыхает, он же сидит за книжкой.

Виталии закончил Московский инженерно-строительный институт. Потом поступил на курсы иностранных языков. И вскоре защитил кандидатскую диссертацию. Сейчас он полковник Советской Армии, руководит детским и юношеским армейским спортом.

Пока нет комментариев, смелее!