Председатель КЛБ ДСО «Спартак» О. Лось — «Дело моей жизни»

Люди интересуются бегом. С каждым годом все больше. Мы в Ленинградском клубе любителей бега ощущаем это особенно явственно: каждое без исключения воскресенье к нам приходят регулярно по нескольку десятков новичков.

Активная пропаганда в пользу оздоровительного бега делает свое дело: человек решает испробовать это средство борьбы за здоровье. Но от желания до активных регулярных занятий, как известно, дистанция огромного размера. Поэтому я не удивляюсь, когда от этих же новичков, сделавших первый шаг, слышу вопрос: «А не надоело ли вам бегать? Наступает ли пресыщение бегом? Не надоело ли миллионы раз повторять одни и те же монотонные движения?» Я отвечаю коротко: «Нет!» — и вижу в глазах моих собеседников недоверие, лукавую улыбку. И я их понимаю: мое «нет* малоубедительно. Но чтобы заставить их поверить мне, я должен рассказать о себе (подробно), о своем пути в спорте, о своем пути к оздоровительному бегу...

Круг моих увлечений в детстве, которое проходило в Ленинграде, был достаточно широк: химия, физика, астрономия, радиотехника. Спортивным привязанностям в нем места не нашлось. Но это не означало, что я не хотел быть сильным и ловким. Я хотел таковым стать, я мечтал быть таким, как мой старший брат Владимир — футболист и хоккеист. Он еще в 1928 году пробежал «малый марафон» — Пушкин — Ленинград. С той поры моей тайной мечтой стало повторить этот бег, стартовать в Пушкине и финишировать в Ленинграде.

Я пробежал этот путь уже не один десяток раз, он стал мне привычным и родным, таким же необходимым праздником в году, как день рождения. Но путь к нему оказался неожиданно долог...

Первый шаг к осуществлению этой мечты я сделал перед самой войной, когда вступил в легкоатлетическую секцию энергетического техникума, где учился.

А в июне 41-го года на даче под Ленинградом начал по утрам регулярно бегать. На бегу меня и застало сообщение о начале войны. Наступил семилетний перерыв в моих занятиях бегом. Ленинградский, Степной, 1-й и 4-й Украинский фронт, окопы, госпитали и сотни кубов отрытой земли. Впервые о беге я вспомнил в январе 1945 года, когда мы четверо суток догоняли отступавших немцев на польской земле от Дембице до Кракова, причем с полной боевой выкладкой, по бездорожью и снегу, без сна и отдыха, на пределе человеческих возможностей. И вот тогда появилась задорная мальчишеская мечта: наперекор всему остаться живым и пробежать после войны это расстояние бегом в тапочках, трусах и в майке. И что удивительно — эта мечта моя сбылась почти как задумано через 30 лет в сверхмарафонском пробеге Мира Москва — Варшава — Берлин.


...Пришел День Победы. Сколько надежд связано было с ним! Позади война, мне 22 года, я жив. Надежды, искания, мечты. Однако новая послевоенная жизнь ставила иные проблемы, переход к ней требовал от нас внутренних усилий и мужества иного плана.

Как многое хотелось совершить непременно и неотложно, совершить за все те годы, что были отняты у нас войной, за юность свою и своих сверстников, так и не вернувшихся с войны! Однако все оказалось сложно: образование не закончено, нет специальности, нет даже обычных трудовых навыков. Ноги и спина обильно «нафаршированы» осколками гранаты. Раны постоянно беспокоят, нервы «раздерганы» до неуправляемости, за четыре окопных фронтовых года, а главное — досаждают постоянные головные боли непонятной причины. Что делать — работать или учиться? Хотелось учиться, продолжить прерванный поиск себя в науке. С завистью смотрел на бывших десятиклассников - фронтовиков, которые на льготных основаниях поступали без экзамена в институты. Я же ушел в 41-м на фронт с III курса техникума и такой возможности не имел. Все дороги вели в техникум, ведь вечерних школ тогда еще не было.

И вот в военном кителе, с наградами сижу за партой среди 17-летних юношей и девушек, не в пример которым получая периодически лишь утешительные тройки. Было мучительно стыдно, и после двух месяцев внутренней борьбы я бросил занятия и пошел работать электромонтером на гвоздильный завод «Сатурн». Мир стал проще и определеннее. Я чувствовал удовлетворение от причастности к производству обыкновенного строительного гвоздя.

Сейчас каждая пенсионерка объяснит вам, что такое ГИПОДИНАМИЯ и как от нее избавиться. Но в те годы это слово еще не родилось, хотя симптомы этой болезни многие фронтовики-горожане (в том числе и я) испытали на себе. Постепенно зажили мои ноги, но головные боли и раздражительность продолжали донимать. И вот однажды во время приступа головной боли я потерял сознание и был вынужден обратиться к врачу-невропатологу. Говорят, что на свете бывают везучие люди, что за 30 копеек выигрывают автомашину, а вот мне попался врач, который вместо таблеток рекомендовал физкультуру. Я не помню его имени, но благодарен ему всю жизнь. Итак, в 1947 году я, только недавно отбросивший привычную тросточку, начинаю сызнова учиться бегать. Эти занятия проводил в одиночку по пустынным ночным улицам. Сначала около дома, затем стал совершать «ночные марафоны» через весь Ленинград, для чего применял маленькую хитрость: провожал с танцев знакомых девушек, обязательно живущих на другом конце города, и оставлял себе единственный шанс возвращаться домой бегом. Чуть позже я начал бегать из дому на работу, до которой было два километра, причем этот бег стоил больших волевых усилий, так как в те годы на улице практически невозможно было увидеть бегущего человека.


Так я пробегал почти год, думая лишь о здоровье. Но однажды инструктор физкультуры из «Спартака» предложил мне выступить на соревнованиях по бегу. Это было и заманчиво, и страшно. Одно дело бегать для себя, другое — выступать в настоящих соревнованиях. Я сказал «да», не подозревая, что тем самым избрал свою судьбу.

В том первом старте я победил и поверил в свои силы. Стадион «Медик» с того дня стал для меня вторым домом. Долговязый самоучка, я был лет на пять старше своих противников на беговой дорожке. О технике бега не имел ни малейшего представления, да честно говоря, и не верил в ее необходимость. Мне казалось, что лишь упорные, изнуряющие тренировки да воля терпеть на самих соревнованиях являются единственными составляющими успеха в спорте. И я терпел, терпел, испытывая наслаждение от самого факта преодоления боли, усталости, муки. Я нашел себя в простом и обыденном, как сама природа, беге. Выступать я любил: нравилось побеждать на соревнованиях. Это были маленькие награды за большой и заслуженный труд. Но сами тренировки нравились больше. Появилась вера в свои силы. Уже к лету 1950 года я был чемпионом ленинградского «Спартака» на всех дистанциях от 800 метров до 30 километров.

Первый виток моих личных успехов закончился в 1952 году. Перестали расти спортивные результаты. Появились более молодые соперники, с которыми состязаться было уже трудно. Не уйти ли с беговой дорожки? Эта мысль все чаще приходила в голову. Я много думал в это время о том, что означает для меня бег, и понял, что люблю его сам по себе, вне зависимости от побед или поражений, и что никогда в жизни не брошу его.

Я решил: три-четыре раза в неделю бегаю из дома на работу и обратно, в воскресенье из дома в Сосновский и Удельненский лесопарк. Кроме того, в обеденный перерыв — пробежка в Таврическом саду. В проектном институте, в котором тогда работал, я организовал секцию бега, уговорил нескольких приятелей бегать вместе. Скоро увлекаться бегом стала вся молодежь института. Наверное, это был прототип клуба любителей бега. Были у нас совместные тренировки, были и простейшие соревнования, были и вечера отдыха.


Я стал бегать просто для своего удовольствия, изредка позволяя себе скоростные тренировки, а чаще всего бегал очень спокойно, почти год не держал в руках секундомера. Чувствовал себя прекрасно и осенью 1953 года решил принять участие просто так, для своего удовольствия в любимом всеми ленинградцами пробеге Пушкин — Ленинград. Этот пробег замечателен тем, что кроме известных марафонцев, которые съезжаются на соревнования со всей страны, в нем участвуют любители бега, которые ставят своей задачей просто преодолеть эту 30-километровую дистанцию.

Неожиданно для себя дистанцию я преодолел очень легко и показал довольно-таки приличный для себя результат.

Это подтолкнуло меня к мысли о «втором витке». Я начал набирать нагрузки. К зиме 1953 года «разбежался» и стал устанавливать личные рекорды тренировочных нагрузок, радуя своими успехами своего тренера В. Никифорова (наставника знаменитого В. Куца), у которого я занимался. В Москве, на Спартакиаде народов СССР, я бежал впервые марафон. Занял 35-е место. На этом, можно сказать, завершился спортивный этап моей жизни, соревновательный «зуд» прошел.

Бег в те годы для меня становится привычкой. Это и здоровье, и хорошее настроение, и отдых, и общение с природой. Я окончил университет, преподаю высшую математику в электротехническом институте. На соревнования по легкой атлетике хожу как болельщик со своей болелыцицей-дочкой. Избегано все: улицы города, набережные, сады и парки, все окрестности. Особо «досталось» пятикилометровому кругу на Елагином острове. Трудно представить, сколько «накручено» этих кругов. Я втянулся в этот, теперь уже оздоровительный, бег — медленный и спокойный. Но ему становилось тесно на аллеях городских парков, в лабиринтах улиц. Если прелесть быстрого бега можно ощутить на любом отрезке, то для спокойного необходим масштаб: километры, накрученные вокруг овощебазы, не воспринимаются как километры, сколько их ни «крути». Именно в это время — в конце 60-х годов — и родилась у нас идея сверхмарафона. «У нас» — это у группы ленинградских бегунов, расставшихся с большим спортом.


За 16 лет в нашем клубе проведено 11 пробегов Ленинград — Москва (или Москва — Ленинград), 16 пробегов Ленинград — Выборг, регулярно наши ветераны старше 50 лет бегают из Ленинграда в Таллин или Ригу. Проводились такие суперпробеги, как Волгоград — Киев — Ужгород, Москва — Варшава — Берлин.

После нашумевшего в Москве финиша пробега Будапешт — Москва (ноябрь 1967 г.), который совершил венгр Дердь Ширилла (мы с Григорием Кол-гашкиным бежали из Ленинграда в Киев, где и присоединились к нему), вернулись оба в Ленинград героями. Вокруг нас образовалась группа марафонцев, желающих принять участие в сверхдальних пробегах. Так возник ленинградский клуб бега. Сегодня трудно представить, что именно инициатива марафонцев, одержимых идеей сверхдальних пробегов, породила сотни клубов оздоровительного бега и ходьбы. Идея оздоровительного бега была рождена временем, она назрела, поэтому очаги его возникли почти одновременно в разных точках земного шара. Схожи были пути становления оздоровительного бега в Новой Зеландии и у нас в Ленинграде. Там от марафонских пробежек к бегу трусцой — «джогингу», у нас — от сверхмарафона к оздоровительному бегу.

Ленинградскому спартаковскому клубу бега исполнился год, и была уже создана группа оздоровительного бега, когда пошла гулять по рукам книга новозеландского журналиста Г. Гилмора «Бег ради жизни». Успех этой брошюры объемом всего в 110 страниц был необычным. Книга трудилась, выгоняя на улицы все новых и новых любителей трусцы, хотя на меня лично она сильного впечатления не произвела: все обычно и просто. Необходима она была людям, ранее незнакомым со спортом, а до Гилмора такой книги никто не написал. Под стать этой книге росла популярность нашего клуба, носящего к этому времени по настоянию председателя городского совета «Спартака» Б. Н. Иванова название клуб «Бег для здоровья». В те годы в миллионы бегающих людей верил, пожалуй, лишь один Борис Николаевич. Я считал это утопией, хотя, как председатель, делал все для развития в клубе оздоровительного бега. Жизнь оправдывала, к сожалению, мои сомнения: ведь марафонцы в клубе бегали годами, а в группах здоровья была сильная текучесть. Уходил человек из клуба — уменьшалась вера в оздоровительный бег. И я был в ответе за это. Что мы могли дать этим людям, кроме своей безграничной любви к бегу! В то время клуб представлял клубок нерешенных проблем: методика, тренерские кадры, организационная структура, медицинский контроль, финансы и стены, в которых бы числился клуб. Сегодня многие КЛБ начинают свою деятельность с «фирменных» знаков: вымпела, медали, значка, афиши, программы, проспекта. А нам хотелось в первую очередь найти и дать приемлемую методику оздоровительного бега.

В спорте высоких разрядов идет борьба за выживание, в сверхмарафоне каждый в ответе за себя, а для оздоровительного бега годилось лишь «безотходное» производство. Сотни вопросов, а готовых ответов нет. Я, преподаватель высшей математики ленинградского вуза, вместо математики штудирую анатомию, физиологию, методику врачебного контроля, знакомлюсь со всеми новинками методической литературы, академическими изданиями по физической культуре и спорту. Читал, возвращаясь то к себе разных лет, то к сверхдальним пробегам, то к клубным группам оздоровительного бега. Настольными книгами, в которых были почерпнуты отправные идеи дальнейших исканий, стали книги А. Лидьярда «Бег к вершинам мастерства» и профессора Л. Матвеева «Периодизация многолетней тренировки». В клубе рождались постулаты оздоровительного бега: спокойный продолжительный бег как основа, динамика объема тренировок по схеме нарастающей волны, планирование в тренировках лишь объемов (скорость контролировалась лишь самочувствием), введение на фоне спокойной работы эмоциональных вставок, внимание хорошей технике бега, оберегающей бегуна от травм.

Идеи воплощались в схемы тренировок. Схемы и планы проверялись на группах в течение года, их апробация велась в сверхмарафонской группе. Итоги оказались отличными. Проверили методику в группе массовых разрядов, ветеранов. И здесь все прошло хорошо. Перешли на годовое планирование всех групп, к этому времени оздоровительных групп было уже три. Это уже была «фабрика здоровья», куда принимались все желающие бегать, и каждый получал именно то и столько, сколько ему в это время было нужно. Сокращалась на глазах текучесть. Кое-кто из недругов массовой физкультуры на вооружение брали математику, желая меня таким образом обезоружить, пугали статистикой большого клуба и даже вычисляли, когда клуб войдет в полосу неудач. Однако клубная методика себя оправдывала, функциональные показатели у занимающихся улучшались, их домашние рекорды росли, и за все 16 лет в клубе не было ни одного несчастного случая, связанного с занятиями бегом.

Большую роль в росте популярности сыграло то, что клуб стал известен как центр подготовки неплохих бегунов (появился даже первый «свой» доморощенный мастер спорта 22-летний Сергей Кулаков), и то, что разнообразились формы занятий в клубе: стали проводиться различные вечера, походы за город, появилась своя художественная самодеятельность, стало проводиться много клубных спортивных мероприятий для всех желающих. Все это стало привлекать в Удельную молодежь. Лед был сломан. Сюда стали приходить семьями.

Ныне численность нашего клуба уже перевалила за тысячу, а люди все идут и идут. Спартаковский КЛБ в Удельной стал клубом-гигантом. Это заставляет заниматься клубными делами всерьез (с недавней поры я целиком и полностью отдался этой работе, оставив математику). Наш клуб шел и идет в авангарде клубного движения, решая по ходу все новые и новые задачи. Клуб в Удельной — дело рук моих друзей, товарищей, моих собственных. Он — наша любовь, дело большей части нашей жизни. Рост его популярности, авторитета делает и мою жизнь богаче, а меня — счастливее.

Пока нет комментариев, смелее!